Неточные совпадения
Клим подумал: нового
в ее улыбке только то, что она легкая и быстрая. Эта женщина раздражала его. Почему она
работает на революцию, и что может делать такая незаметная, бездарная? Она должна бы служить сиделкой
в больнице или обучать детей грамоте где-нибудь
в глухом селе. Помолчав, он стал рассказывать ей, как мужики поднимали колокол, как они разграбили хлебный магазин. Говорил насмешливо и с намерением обидеть ее. Вторя его словам, холодно кипел дождь.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви,
больницы,
работают учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло.
В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
—
В больнице лежал двадцать три дня, — объяснил он и попросил Варвару дать ему денег взаем до поры, пока он оправится и начнет
работать.
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее случился роман и выгнали ее из монастыря.
Работала сиделкой
в больнице, была санитаркой на японской войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
— Ему прекрасно: он определился ординатором
в очень хорошую
больницу,
работает, готовит диссертацию и там
в больнице живет.
Потом Порфир Порфирыч скрылся с нашего горизонта; потом прошел слух, что он серьезно болен и лежит где-то
в больнице, а потом
в уличном листке,
в котором он
работал, появилось коротенькое известие о его смерти.
Я усердно
работал в нашей
больнице и, руководимый старшими товарищами-врачами, понемногу приобретал опытность.
При этом я видел, что труд мой прямо нужен
больнице и что любезность, с которою мне «позволяли»
в ней
работать, была любезностью предпринимателя, «дающего хлеб» своим рабочим; разница была только та, что за мою работу мне платили не хлебом, а одним лишь позволением
работать.
У нас
в больнице долгое время каждое мое назначение, каждый диагноз строго контролировались старшим ординатором; где я ни
работал, меня допускали к лечению больных, а тем более к операциям, лишь убедившись на деле, а не на основании моего диплома, что я способен действовать самостоятельно.
Эти курсы очень полезны для врачей, уже практиковавших, у которых
в их практике назрело много вопросов, требующих разрешения; для нас же, начинающих, они имеют мало значения; главное, что нам нужно, — это
больницы,
в которых бы мы могли
работать под контролем опытных руководителей.
Кроме своей
больницы, я продолжал посещать некоторые курсы
в Клиническом институте, а также
работал и
в других
больницах.
В каждой
больнице работают даром десятки врачей; те из них, которые хотят получать нищенское содержание штатного ординатора, должны дожидаться этого по пяти, по десяти лет; большинство же на это вовсе и не рассчитывает, а
работает только для приобретения того, что им должна была дать, но не дала школа.
В больнице, где я впоследствии
работал, произошел однажды такой случай: лежал у нас мальчик лет пяти с брюшным тифом; у него появились признаки прободения кишечника;
в таких случаях прежде всего необходим абсолютный покой больного.
Жил я
в Петербурге и
работал сверхштатным ординатором
в Барачной
больнице в память Боткина.
День за днем шел без дела. Наш корпус выступал на Дальний Восток только через два месяца. Мы, врачи, подновляли свои знания по хирургии, ходили
в местную городскую
больницу, присутствовали при операциях,
работали на трупах.